Могла ли Россия избежать локдауна. Когда появится «Спутник V» от нового штамма. Интервью с Гинцбургом

Академик Гинцбург рассказал о том, какие уроки нужно извлечь из пандемии

В Москве проходят клинические испытания «Спутника V», адаптированного под новый штамм коронавируса XBB-1.5 («кракен»). По словам академика, существующий вариант «Спутника» «перестал защищать совсем». В гражданский оборот новый вариант вакцины может поступить к марту 2024 года. Будет ли она еще актуальна и чем сейчас вакцинироваться от COVID-19, «Газете.Ru» рассказал академик РАН, глава Центра Гамалеи Александр Гинцбург.

— Александр Леонидович, пандемия COVID-19 завершена?

— Нет. Она, конечно же, не завершена. Мы уже почти четыре года живем с COVID-19, который постоянно присутствует в человеческой популяции. При этом не просто присутствует, а очень хорошо приспособляется, постоянно эволюционируя, меняя свою антигенную структуру. И поэтому он меняет отчасти и свои проявления, то есть инфекционный процесс, тяжесть заболевания.

— И, все же, течение вируса стало легче?

— Действительно, оно стало легче, но при этом вирус, как и прежде, проникает в большинство человеческих клеток. И отдаленные последствия при длительном COVID-19 остались теми же. То есть количество инфарктов, инсультов, которые возникают благодаря инфицированию этим вирусом, нисколько не уменьшилось.

— Первоначальный «Спутник V», который был сделан на основе уханьского варианта коронавируса, сейчас еще может защитить людей от нынешнего штамма SARS-CoV-2?

— Исходный «Спутник V» защищал нас с вами от COVID-19 в течение первых двух лет, то есть с момента регистрации, с августа 2020-го где-то до июля 2022 года. Начиная с середины лета 2022 года, когда появились варианты «омикрон» 1, 2 и 3, эффективность «Спутника V» упала в восемь раз. А когда появился «омикрон» 4, 5, эффективность упала уже раз в 20. А когда появился XBB.1.5-вариант «омикрона» («кракен»), — это было в январе 2023 года, — «Спутник» перестал защищать просто совсем. Поэтому надо было еще летом прошлого года менять антигенный состав вакцины.

— Насколько я знаю, как раз сейчас и идут эти клинические испытания нового варианта «Спутника V», в основе которого лежит XBB.1.5-вариант. Почему же это не было сделано раньше?

— У нас были готовы варианты вакцин в лаборатории, мы своих сотрудников провакцинировали и даже, в некотором плане, чувствуем себя неудобно, — сами защитились, а страну не защитили. Но мы не виноваты. Нужно, чтобы все структуры российского здравоохранения были готовы к тому, что варианты вакцин нужно выпускать быстро, — и даже еще быстрее, чем мы делали исходный «Спутник V».

Но, действительно, мы сейчас проводим клинические испытания обновленного «Спутника» на основе XBB.1.5, и закончим их 10 декабря.

— Это значит, что 11-го люди уже смогут провакцинироваться новым «Спутником»?

— 10 декабря мы получаем регистрационное удостоверение, но это не значит, что 11-го мы сможем ввести вакцину в гражданский оборот. Мы должны действовать согласно 61-му Федеральному закону. А это значит, что 11 декабря мы начнем нарабатывать серии, а потом их проверять, тем самым отодвигая срок ввода в гражданский оборот новой вакцины еще на 2,5 месяца. То есть, в гражданский оборот новый «Спутник» поступит в марте.

— Но, подождите, ведь к марту 2024 года появится уже новый вариант COVID-19?

— Да, есть вероятность, что эта вакцина в марте уже будет не очень актуальна или совсем неактуальна. Но мы же должны следовать закону?

— Ну а нельзя ли изменить закон, ведь понятно, что «омикрон» сильно обгоняет такую регуляторику?

— С моей точки зрения, это как раз тот урок пандемии, который мы должны четко усвоить и разработать на этот счет новые правила. Абсолютно точно мы не можем отставать на год от постоянно эволюционирующего вируса своими разработками.

— Вакцина на основе XBB.1.5 будет назальной?

— А вот это тоже интересный вопрос. Дело в том, что после того, как Денис Юрьевич Логунов провакцинировал Владимира Владимировича Путина интраназально, и это видела вся страна, Президент устно дал распоряжение выделить Центру Гамалеи деньги на широкие исследование назальной вакцины. Это было в ноябре 2021 года. И только три месяца назад мы получили от Минздрава радостную новость, что деньги есть, нам нужно готовить заявку на госзадание. Конечно, мы ее быстро подготовили и подали. Но все выделяемые федеральные деньги, по закону, должны быть одобрены Российской академией наук. Так вот, Российская академия наук написала, что никакой актуальности она в этом не видит.

— Подождите, как это? РАН не видит актуальности вообще в назальных вакцинах? Или именно в этом исследовании конкретной будущей назальной вакцины, основанной на XBB.1.5?

— Речь идет о XBB.1.5. В заявке была упомянута именно новая вакцина. Мы получили рецензию РАН 14 сентября, поэтому сейчас деньги на это исследование заблокированы. Но РАН тоже можно понять. Конечно, там сидят знающие и образованные люди, которые прекрасно понимают, что назальная вакцина дает принципиально новые возможности. Так как ее вводят в нос, она дает стерильный иммунитет. Это значит, что человек, который таким образом вакцинировался, не является дальнейшим переносчиком возбудителя. А тот, кто вакцинировался инъекционно, — является. То есть, он защищает себя, но из носоглотки он может выделять вирус и заражать других. Поэтому в эпидемиологическом плане именно назальная вакцина прерывает цепочку передачи. Это принципиальный вопрос, который никогда в эпидемиологии решен не был. И на основе аденовируса это единственная в мире технология сейчас, которая позволяет это делать.

Но специалисты РАН также считают, что в конце 2024 года оценить ее эффективность против вариантов коронавируса, которые будут циркулировать в будущем, не представляется возможным. А исследование рассчитано на 16 месяцев.

— А вот Pfizer и Moderna переделали антигенный состав своих вакцин?

— Да, они давно переделали, безусловно. Но мы переделали еще раньше, — то, что мы сейчас предлагаем, это вторая альтерация. Но никак не можем выпустить в гражданский оборот.

— А они выпустили?

— Естественно. Глава Pfizer Альберт Бурла вообще сделал гениальную вещь: когда американская FDA (Food and Drug Administration — Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств) запретила старый антигенный состав и сказала, что только новый надо вводить людям, глава Pfizer весь старый запас препаратов вывез в Европу. Он заключил с ЕС договор, и они у него все купили, так как европейский регулятор только через 5-6 месяцев ввел запрет на старый антигенный состав.

Я считаю, что в экономическом плане это совершенно гениальная идея. Вот кому надо было Нобелевскую премию по экономике давать.

— То есть, в Европе и США вторая альтерация их вакцины?

— Да. А скоро, возможно, понадобится уже и третья. И ведь, подчеркну, в смене антигенного состава принципиально ничего нового нет. Мы изменяем антигенный состав вакцины от гриппа каждый год, и относимся к этому абсолютно нормально. Но тут главную ответственность на себя взяла ВОЗ, — она руководит этим процессом. А с COVID-19 мы должны разобраться внутри страны. Почему-то вдруг получается, что это сделать труднее.

— Сейчас начался период простуд. Чем же сейчас вакцинироваться от COVID-19?

— Получается, что нечем. Если не считать «Конвасэла» и новосибирской «ЭпиВакКороны». Регистрационные удостоверения у этих вакцин есть. О «КовиВаке» уже давно ничего не слышно.

— В некоторых клиниках Москвы, как я узнавала, действительно можно привиться «Конвасэлом», вакциной ФМБА, сделанной на основе N-белка коронавируса. Имеет ли это смысл?

— N-белок коронавируса сейчас хорошо изучен, о нем написано тысячи статей в мире, но ни в одной вы не найдете, что антитела, которые образуются на N-белок коронавируса, являются вирусонейтрализующими. Да, антитела образуются, но они никакого отношения к защите не имеют.

— Если вернуться к урокам пандемии, которую ВОЗ считает закончившейся, можно ли сказать, оглядываясь назад, что локдауны были не нужны?

— Нужны, конечно. В отсутствие вакцины нам ничего больше не дано, как пользоваться доисторическими средствами: самоизоляция и маска.

— Первый локдаун был объявлен в Москве, как я помню, 28 апреля 2020 года. Вакцины действительно еще не было?

— В институте Гамалея уже была. Когда 20 апреля первый раз мы с министром здравоохранения Михаилом Мурашко рассказывали Владимиру Владимировичу о наших успехах, я, честно говоря, в этот момент уже был вакцинирован. И если представить себе такой фантастический вариант, что мы могли бы сделать вакцину за 40-45 дней, то действительно уже в апреле можно было бы начать всеобщую вакцинацию. В этом случае локдаун можно было бы не объявлять, сэкономили бы много денег.

— А что, возможно за такой короткий срок выпустить вакцину?

— Вот это и есть основной урок пандемии, и теперь ясно, что делать, когда подобное повторится. Действительно время доведения до гражданского оборота вакцины можно сократить до 40-45 дней. Об этом, между прочим, во всех инструктивных документах пишут руководители нашей страны — и Путин, и Мишустин. Этого требует от нас реальная жизнь. Что же для этого нужно? Надо создать банк прототипов вакцинных препаратов против тех инфекций, которые передаются воздушно-капельным путем.

— То есть, в этом банке будут лежать прототипы препаратов по сертифицированной технологии и туда нужно будет только вставить новый штамм?

— Да. Прототипы, допустим, на основе разработанной у нас аденовирусной технологии, будут храниться в холодильнике в виде консервов. Когда у вас наступает микробиологическое осложнение любого характера, вам не надо заново создавать вакцину, вам надо достать из холодильника нужную консерву, вскрыть ее, наработать и ввести в гражданский оборот. Это можно сделать действительно за 40-45 дней.

Почему мы успели сделать вакцину первыми в мире? Потому что у нас в холодильнике лежала вакцина против MERS — ближневосточного респираторного синдрома, вызываемого также коронавирусом. Вспышка MERS, напомню, была в 2013 году.

— Что нужно для того, чтобы создать такой вакцинный банк прототипов?

— Для того, чтобы он правильно функционировал, нужна еще одна структура — Национальный банк сывороток. Этот банк должен собирать по всей стране образцы крови граждан. Таким образом, мы видим, возбудители каких инфекций есть в стране. Так мы сможем работать, не дожидаясь рекомендаций от ВОЗ, которые приходят очень запоздало, если вообще приходят. Увидев в образцах крови антитела к новому возбудителю с эпидемическим потенциалом, мы уже будем знать какую консерву открывать, какую вакцину делать.

Два поколения директоров Института Гамалеи пытались донести идею необходимости создания Банка сывороток до руководства страны. Вот теперь я пытаюсь.