Те же, но в фас. Чем переговоры на Аляске похожи на встречу Горбачева и Рейгана в Рейкьявике?
Встреча в Исландии 1986 года должна была закончить вражду Москвы и Вашингтона
true true true 15 августа на Аляске прошла встреча Дональда Трампа и Владимира Путина, которые обсуждали окончание конфликта на Украине. О ходе переговоров известно мало, но в результате никакие документы подписаны не были. Интересно, что похожая встреча с таким же результатом уже была 11 октября 1986 года — Рейган и Горбачев встретились в Исландии для завершения Холодной войны. Чем запомнилась та встреча в Рейкьявике и какие исторические параллели можно провести — читайте в материале «Газеты.Ru».
Диалог в холодных широтах
Между Холодной войной и нынешним конфликтом России и Запада часто проводят аналогии. Между саммитом в Рейкьявике и в Анкоридже общего еще больше, и это не только холодный климат. И Исландия, и Аляска примерно равно удалены от Москвы и Вашингтона, что создает ощущение компромисса и встречи посередине. Обе площадки также не позиционировались как нейтральные: Аляска — это американский штат, а Исландия была членом НАТО и ключевым элементом противолодочной обороны альянса.
Предпосылки к Рейкьявикскому саммиту также были похожи, но роли России (СССР) и США были повернуты зеркально.
В Советском Союзе к власти тогда пришел новый лидер, который планировал идеологически дистанцироваться от предшественников и кардинально поменять внешнюю политику. Долгое время СССР позиционировал себя как ведущую в мире силу, как альтернативного лидера со своим проектом развития, блоком союзников и идеологией. Михаил Горбачев не планировал от всего этого отказаться в одночасье, но надеялся, как минимум, существенно изменить подход и уйти от конфронтации.
Причины у этого были весьма прозаические.1970-1980-е годы прошли под знаком новой технологической революции, поскольку недавно изобретенная микроэлектроника меняла практически каждый аспект человеческой жизни. Она ускоряла экономический рост и облегчала повседневность, но куда более важным было ее внедрение в военное производство и саму военную технику. Появилось высокоточное оружие, — например, первый самолет-невидимка F-117 Nighthawk стал возможен лишь благодаря суперкомпьютеру Cray, который просчитывал отражение радиоволн от фюзеляжа разной формы.
СССР в развитии микроэлектроники радикально отставал от западных стран, и потому когда Рональд Рейган начал новый виток гонки вооружений, в Политбюро постепенно нарастало понимание, что СССР ее не выдержит. Особенно советскую сторону беспокоила программа Стратегическая оборонная инициатива (СОИ) — не столько футуристические лазеры и ускорители частиц, над которыми посмеивались в самой Америке, сколько более приземленные идеи вроде микроспутников-перехватчиков, сбивающих баллистические ракеты в космосе таранным ударом. СОИ рассматривалась советским руководством через призму характерной для него паранойи. Величайшим страхом Политбюро было внезапное ядерное нападение с нанесением обезоруживающего удара, после которого ПРО США сможет отразить нескоординированный удар с уцелевших подводных лодок и мобильных комплексов.
СОИ в Рейкьявике и стала главным камнем преткновения.
Вопрос принципа
Встретиться в Исландии предложил лидер-реформатор — Горбачев — желающий положить конец давнему конфликту. Обсудить планировали, прежде всего, сокращение ядерных вооружений, бесплодные обсуждения которого продолжались уже целый год.
Рейган и Горбачев надеялись, что личная встреча и частная беседа поможет сдвинуть ситуацию с мертвой точки.
В первую очередь речь пошла о сокращении ядерных арсеналов. СССР почти сразу согласился на «нулевой вариант» — полную ликвидацию ракет средней дальности в Европе. Этим он выбил из американских рук главное оружие возможного (мнимого) внезапного нападения — ракеты «Першинг-2», способные прямым попаданием уничтожать командные бункеры, рассчитанные на обычный ядерный удар.
Чуть сложнее продвигались переговоры по прочим вооружениям. Горбачев предложил сократить все стратегические ядерные силы в два раза, в качестве уступки не включая в этот подсчет ракеты Великобритании и Франции, также обладавших значимым арсеналом. Но для заключения любых соглашений выдвинул одно условие, от которого не намеревался отступать: Америка должна отказаться от СОИ или, как минимум, заморозить работы на десять лет, не выводя их за пределы лабораторий.
Рейган в ответ согласился ликвидировать хоть все баллистические ракеты, но требований про СОИ не понял. Во-первых, он был возмущен горбачевской апелляцией к договору о ПРО 1972 года, который ограничивал лишь развертывание систем, но не их разработку. Во-вторых, СОИ он уже публично пообещал избирателям и не мог отказаться от своих слов. В-третьих, если Горбачев так боится оборонительных систем, то США, в теории, могли бы поделиться с СССР этими технологиями в случае успешной их разработки.
Над последним предложением Горбачев лишь усмехнулся — США не продают СССР технологии даже для добычи нефти, а теперь обещают бесплатно отдать сверхсекретную и дорогую военную технологию.
Разговор зашел в тупик. Рейган спросил у Горбачева, почему он готов отказаться от исторической возможности из-за «одного слова», — имея в виду, что СОИ — это даже не конкретное оружие, а зонтичное имя для семейства исследовательских программ, которые в теории можно сгруппировать и иначе. Генсек ответил, что для него это вопрос принципа, и переговоры завершились.
В итоге оба лидера покинули саммит с мрачным выражением лица — особенно бросалась в глаза кислая мина вечно улыбающегося Рейгана.
Веха на пути к краху?
Хотя переговоры формально завершились ничем, никто не считал, что потратил время зря. «Рейкьявик — не провал, а прорыв… Мы заглянули за горизонт», — говорил Горбачев. Рейган также подтвердил свое позитивное мнение о советском лидере. Спустя год, с продолжением политики разрядки, СССР все-таки согласился на ликвидацию ракет средней дальности без отказа от СОИ со стороны США.
Горбачев в Рейкьявике также сильно удивил американскую делегацию с самого начала переговоров. Он признал существование в СССР наличия проблемы с правами человека, от которой все предыдущие лидеры попросту отмахивались. Это подавало четкий сигнал, что времена изменились, и СССР уже не тот, что прежде.
Американцам так же была понятна подоплека, почему Горбачев так вцепился в СОИ. «Она не только сведет на нет потенциал советских баллистических ракет наземного базирования, но и разрушит ауру внушительной советской мощи, которая их сопровождала. Помимо этой ауры мощи, у Советского Союза не было особых преимуществ – ни экономической мощи, ни политической привлекательности», — вспоминал участник тех переговоров Кен Адельман, отвечавший за контроль вооружений с американской стороны.
Переговоры Трампа и Путина на Аляске касались не сокращения вооружений, а прекращения конфликта на Украине. Однако во многом Трамп находится в позиции Горбачева. Как Горбачев, он унаследовал конфликт, который ему не нужен: американский президент неоднократно заявлял, что «это война Байдена, а не моя». Как Горбачев, Трамп больше не может защищать свой блок и свою страну с моральной точки зрения. Новый советский генсек, в отличие от, например, Хрущева, не требовал от американских властей прекратить угнетать рабочих и двигаться в сторону социализма. Точно так же США при Трампе ни разу не призвали Россию построить демократию и ни разу не попытались подать украинский конфликт как защиту демократии и всего западного мира.
Как и СССР тогда, США находятся в глубоком внутриполитическом кризисе, который многие комментаторы называют «холодной гражданской войной».
И точно так же, как саммит в Рейкьявике сейчас вспоминают как одну из вех на дороге к краху СССР, так и встреча на Аляске может войти в историю как одна из отметок на пути к падению западного, либерального, «американского» мира.
Что думаешь? Комментарии